Ох как прекрасна эта ночь, взгляни.
Ночная птица поворачивается к тебе в профиль, блеснув мелким глазом.
Встречаешься с ней взглядом и щуришься...

Ночная тишина на болотах была далеко не той, что в горах. Здесь тебе и насекомые и прочие посторонние звуки и они отнюдь не ласкают слух. Однако вокруг тебя будто нарастает вакуум и тишина становится не то чтобы заметной, а даже давящей и плотной. Будто уши под водой заложило. Неприятно, читатель?

Птица разинула клюв и свалилась с ветви в некий кратер болотного пятна. В воде ее перья намокают и она пытается выбраться, кричит, но все ее звуки поглощаются. Да-да, именно так. Поглощаются пламенем, языки которого разбросаны по светлой морде.
Ты утопил ее ровно так же, как утопил в себе любое чувство сострадания к чему-либо живому. Тебе кажется, что если что-то может умереть, то должно это сделать незамедлительно! С твоей помощью или без, но по твоему желанию. Птица, кажется, издала последний свой истошный вопль, который никто не услышал и оставила на поверхности болотной воды маленький пузырек. Что-что, а то как мутное грязное и мерзкое болото наполняет легкие испытать тебе не хотелось точно. Да и вряд ли придется когда-нибудь — на столько ты был самоуверен.
Брюхо и бока стали покрываться темно-серыми перьями, а твое тело будто стало сжиматься подобно упавшему с дерева фрукту на солнце. В какой-то момент расправляются крылья а морда начинает так сильно грубеть, что с нее лоскутами посыпалась шерсть. Как бы странно это ни звучало, а принимать образ маленьких зверей было куда сложнее и медленнее. В какой-то момент ты стал именно той серой сорокой, которую убил. Наклоняешься к воде, слегка отворачивая голову, будто прислушиваясь, умер ли оригинал. Кивнув себе, ты хлопаешь крыльями и неумело взлетаешь вверх с места. Полет был не для тебя, но ради интереса опробовать можно. Кто из нас не хотел бы уметь летать, верно, читатель?
<...>
— А-а-альма ... — Произносишь ты. Слышишь этот голос? Он звучит откуда-то издалека. Но даже так можно различить тон лишь одного слова. Он мягкий, будто зовущий и шепчущий. Ты сидишь на ветви дерева, сбоку от волчицы, лежавшей на берегу озера. Если и здесь была та самая озерная тишина, то постепенно она могла нарастать и давить на уши. Эдакое затишье перед бурей. Все признаки войны или боя на лицо. Не правда ли? Ты следил за волчицей в этом образе из самого лагеря. Питался ее горем, взращивал в ней злость к волку, ушедшему из стаи. Только ты сама, Альма, знаешь о чем я. Ты знаешь на каких чувствах играет Арзамас.
Это тонкое "А-а-альма" повторилось снова, но уже более четко был различим голос того самого Антала, но помимо волчицы слышать его никто не мог. Дух Войны и Раздора уже забрался в ее голову, начал один за другим вынимать из гнезд те самые проводки управления. Ты норовишь свести ее с ума и разрушить стаю изнутри, влияя на каждого индивидуально. Так было с Венерой, помнишь? Любое твое действие так или иначе, а совершено с целью начать войну.
Тебе это нравилось и ты не жалел потраченных сил...