То и дело Нуар задавала себе вопрос. Почему из всех волков она выделила именно этого волка? Почему Хмурого?
Все, казалось бы, было логично. Он - один из Сумеречных. Стаи, которая делает вид, что что-то хранит, а на деле же - являются убийцами, которые по причине того, что они первые, наделили себя правом убивать.
Он молчалив, неразговорчив. Не привязчив. Его компания не будет слишком настойчивой. Он свободолюбив. Тот, кто знает, что такое свобода, прекрасно понимает, как важна и ценна она для других. Он, в конце концов, занимает одну из высших должностей.
Да, логика в её рассуждениях присутствовала явно, и волчица цеплялась за эту логику, как за соломинку, осознанно отметая все другие размышления, которые, то и дело, залетными мыслями, появлялись в её голове.
К примеру, тот факт, что её просто тянуло именно к Дженаху. И эта тяга не могла быть объяснена никакими рациональными аргументами. Она просто была, как данность, которая, злила волчицу. Черная не была уверена, но порой в её голову прокрадывалось опасение, что именно такую тягу ощущают духи, встречая своего хранимого.
Увидев волка впервые, Черная уже не оставляла его на долго, то и дело обнаруживая, наблюдая и изучая. Его, и все окружение, оставаясь незаметной. Приходилось прикладывать усилия, чтобы скрываться от глаз Сумеречных, но пока ей это удавалось.
Она наблюдала, она выжидала, она - проверяла.
И сегодня Хмурый прошел проверку, заявившись здесь - в том самом месте, где Нуар и "нашла" его. Он пришел поздним вечером, и сел посередине поляны, ожидая.
Нуар смотрела на волка, скрываясь в тени. Она поняла, как ей нравится его рассматривать - изучать, раскладывать на маленькие составляющие в своей голове, а потом составлять заново, шерстинка к шерстинке. То и дело она встречала колючий взгляд янтарных глаз, и Нуар казалось, что волк её заметил, но в следующую секунду он отводил взгляд, и Черная понимала, что все еще не замечена.
Белошкурая лежала на земле ровно, вытянув передние лапы перед собой. Впереди было еще много времени - и она ждала.
Нуар знала, какое впечатление может производить это место. Оно нагоняло страх даже на неё саму, хотя, по сути, это место было её домом. А где еще может существовать, такая тварь, как она? Здесь ей самое место - среди теней.
Черная знала, что как только выйдет к Дженаху - будет поздно. Уже нельзя будет повернуть назад, принятое ею решение потянет её вперед по инерции, дальше, и прежнюю жизнь будет не вернуть.
Потому волчица давала это время и себе - время им наедине друг с другом, хотя один из них пока не знал о существовании другом.
Когда сонное солнце начала выбираться из-за горизонта, и воздух вокруг начал сереть, волчица поднялась с земли, и вышла на поляну, появляясь в поле зрения Хмурого.
Она зевнула, лениво и неторопливо потянулась, взглянула на серого, ожидающего её, и сладко улыбнулась ему.
- Ну, привет, волк. Я рада, что ты все-таки решил прийти, поздороваться.
И никто никогда не узнает, сколь сложно было Нуар в тот момент собраться с силами, заставить себя принять это решение и сделать решающий шаг - быть увиденной.

Нуар вела себя наиграно-расслабленно. Она рассматривала что-то в зарослях, где-то в стороне от Дженаха, но при этом шкурой чувствовала, что наблюдает за ней, изучает.
В первый миг ей даже показалось, что он любуется ею, и это было странно-приятно, и в тоже время, немного раздражающе. Нуар внезапно захотелось рявкнуть на него (подбери слюни, я не потому выбрала тебя!), но в  тоже время, в том месте, где она жила все это время, такое любование не было чем-то привычным. Твари, с которыми бок о бок прожила Черная всю свою жизнь, смотрели в самую темную суть её души, а потому непривычно-восхищенный взгляд живого волка приятно очаровывал и саму волчицу.
Но довольно быстро восхищенный взгляд исчез. Хмурый в ответ на её слова выразил только радость, но она была лишь на словах: голос волка никак не изменился, да и на его морде не читалось ни одной лишней эмоции. Впрочем, Черную это совершенно не смущало - она знала, что сама пришла сюда,  и что сейчас именно она задает тон этой игре. Такое положение дел её вполне устраивало.
- Явка с повинной, - волчица перевела взгляд зеленых глаз на янтарные очи Дженаха, и улыбнулась, ласково и как будто бы даже извиняясь. - Знаешь, кто я?
Нуар было интересно, что происходит в голове у волка в этот момент. Она была уверена, что он оценивает её, раздумывает, и ей казалось, она может даже слышать щелчки маленьких шестеренок, которые крутятся в его голове... Первый солнечный лучик вырвался из-за горизонта, добрался сквозь заросли на поляну.
Дженах должен быть достаточно умен, чтобы сообразить: она не дух, и не тень. И она уже достаточно "заполнила" себя, чтобы не бояться солнечных лучей.
- И чем я занимаюсь, - наполовину вопрос, наполовину утверждение. Фраза прозвучала так, словно бы продолжение предыдущей, хотя между ними была некоторая пауза.
Интересно, боится он её?
Нуар теперь полностью развернулась к волку и сидела прямо перед ним, смотря на него в упор, заинтересованно, с некоторым лукавством. Она улыбалась чуть пристыжено, словно бы говорила здесь о чем-то очень не приличном, и вообще, всем своим видом демонстрировала полное смирение.

Дженах, казалось, оставался совершенно безучастным ко всему происходящему. По крайней мере, эмоций на его морде совершенно не прибавилось, хотя Нуар была уверенна, что заинтриговала сумеречного волка. О, безусловно, еще одна из многих причин, почему она хотела выбрать именно его - это его загадочность... Черная не хотела видеть рядом с собой личность простую. Если бы сейчас волчица узнала, что Дженах думает о ней, как о вечной охотнице - она бы только порадовалась такому точному выражению мыслей. Охота не только в буквальном смысле слова, еще и охота за личностью -узнать, понять, оценить...
Когда волк заговорил о том, что Нуар явилась под утра, волчица только перевела взгляд на прорывающиеся сквозь кроны солнечные лучи, и по-кошачьи лениво прищурилась, будто бы красуясь, подтверждая: да, гляди, свет мне не страшен... Я могу существовать и на свету.
Для Нуар это была своего рода демонстрация способностей. Ведь ей не только нужно было "купить" Дженаха, ей нужно было и самой "продаться".
- Как забавно... В этом мире так много существ, которые берутся меня судить. Ну, а когда находиться "судья" он этого делать не хочет, - Черная теперь смотрела на волку в глаза широко открытыми глазами. Её мягкая улыбка мягко сошла с губ, а выражение морды стало серьезным.
- Дженах, мне нужен ты, - произнесла она твердо. - Мне нужна твоя кровь, твой договор.
Черная помолчала, давая волку возможность переварить предоставленную ею информацию.
- Я бы могла сказать тебе, что мне надоела жизнь в одиночестве, в среде, где нельзя поворачиваться ни к кому спиной, где одна тварь хуже другой, в сырости, то и дело отлавливая заблудившихся духов. Могла бы сказать, что мне нужен смысл жизни, чтобы было о ком заботиться и кому помогать. Могла бы, конечно. Но ты бы мне поверил? - снова улыбнулась. - Мне нравится такая жизнь. И потому я буду откровенна: ты нужен мне вовсе не для заботы. Ты нужен, чтобы я могла убивать. Официально и без каких-либо последствий для себя.
В последней фразе интонация вновь стала мягче. Будто бы Нуар говорила не об убийствах, о весенних цветочках, которые пробиваются сквозь снег.

Когда Нуар сказала о том, почему она здесь, на морде у Дженаха мелькнуло понимание и самодовольная улыбка. Видимо, он догадывался. Что же… Плюс еще одно очко в его пользу. Тем лучше для него - значит, Черная не ошиблась.
Сумеречный теперь и сам красовался перед ней, понимая, что и он, в свою очередь, может в какой-то степени диктовать собственные условия - ведь Нуар пришла к нему, а не наоборот.
Белошкурая улыбнулась ему в ответ теперь уже чуть более холодно, будто бы говоря: не торопи события, договор еще не заключен.
А после волк спросил именно тот вопрос, который так много раз задавала себе сама белошкурая.
Да, Хмурый в точности описал ту ситуацию, ловушку, в которую угодит Черная, когда они заключат договор. Ловушку чужой власти, невозможности выбирать. Ощущения, что на нее давят… Как часто Нуар подчеркивала сама для себя тот факт, что она свободна - и как он важен. Как часто она сравнивала себя с Духам, посмеиваясь над ними и тем, что не смотря на их полноту, они не чувствуют себя хорошо, пока не найдут кого-то, от кого будут зависеть… И кто будет зависеть от них самих.
И самое главное, не обманывает ли Нуар сама себя, выставляя все происходящее - как выгодный союзный, основанный только на рациональности, без примеси чувств? Не сломается ли она в дальнейшем?
В ее жизни появится тот, чью жизнь ей придется беречь, как свою собственную. Его эмоции и переживания будут влиять на нее, хочет она того или нет. Она не будет принадлежать себе, но будет так же принадлежать и ему - чувствовать этого волка, как  какую-то дополнительную часть себя…
Да, об этом так долго думала Черная, собираясь на эту встречу. Думала достаточно, но Дженах не должен знать о том, сколь сложным было это решение для белошкурой. Он не должен увидеть ни толики сомнения, опасения или страха. И сама Нуар не должна себя выдать никаким, даже самым мелким, самым неточным движением.
Потому белошкурая оставалась расслабленной и спокойной, будто бы все то, что перечислял Хмурый, было правилами как-то забавной игры. Сейчас поиграют, а к вечеру разойдутся по домам.
- Готова. А ты? Не боишься меня? - и сделала плавное, небольшое движение в сторону Дженаха - подалась к нему ближе.

Даже если Дженах и боялся, виду он не подал. Только посмотрел на Черную пристально, внимательно, и потянулся к собственной лапе.
Все-таки действительно интересно, о чем он думал? Без колебаний, без сомнений.
А ведь даже не спросил, как ее зовут.
В чем-то для Хмурого действительно была выгода от сотрудничества с ней. Но ведь в другом - откуда он знал, вдруг Нуар обманывала его, или знала какую-либо лазейку, как уничтожить своего хранимого, при этом оставшись невредимой самой? Откуда в нем было столько уверенности?
На мгновение у Нуар появилось пугающее чувство, что Дженах ждал ее всю жизнь, и сейчас все просто встало на свои места. Но этого попросту не могло быть - Черная была рождена полудухом, существом неполным, для которого просто не предусмотрено второй половины. И, в тоже самое время, когда был рожден Дженах, в мир пришел дух, предназначенный ему. Интересно, почувствует ли этот дух, когда его возможный подопечный заключит договор с кем-то другим?
Эта мысль заставила Нуар улыбнуться. Она не была их тех сочувствующих созданий, которые переживают о незнакомцах, а ощущение, что заключением договора они разрушают что-то такое обычно для всех священное, даже забавляло.
Белошкурая ухмыльнулась, и наклонилась к своей лапе, рванув кожу клыками и вздрогнула, когда боль разлилась по телу. Волчица знала, что кровь нужно испить им обоим, чтобы договор был заключен.
Продолжая держать зрительный контакт с Дженахом и все так же сладко улыбаясь, волчица наклонилась к его лапе и нежно, осторожно прошлась языком по его лапе.
Соленый вкус крови был знаком Нуар, но ощущение новшества добавлял ему абсолютно странный привкус новшество.
Черная прикрыла глаза, облизнувшись, будто бы смакуя то, что она только что почувствовала, заодно дожидаясь, пока Дженах не вкусит ее кровь.
В тот момент, когда это произошло, волчица вдруг почувствовала, как в сферу ее ощущений вторгается что-то новое. Раньше она воспринимала исключительно себя - то внутреннее ощущение собственного состояния, которое подсказывает тебе, злишься ли ты, доволен или что-то еще, теперь немного исказилась. Теперь Нуар, прислушиваясь к собственным ощущением, могла примерно сказать, какие эмоции переживает Хмурый. Это было странно, и в тоже время пугало - ведь теперь и он может чувствовать тоже самое… Теперь, чтобы там ни было, они будут связаны, будут чувствовать друг друга…
Казалось, будто бы невидимая красная нить выходит откуда-то из груди Нуар, и входит в грудь Хмурого - и в какой-то момент белошкурая будто бы увидела ее воочию. Тронет он на той стороне - затрепещет красная нить здесь, рядом с ней….
Наваждение быстро исчезло, оставляя Нуар в замешательстве.
Да, она добилась того, что хотела. Дженах теперь принадлежит ей, и, в тоже самое время - теперь она принадлежит ему. Нет больше свободы воли, нет возможности выбирать - во всем она отныне будет считаться с этим волком, жизнь которого, волей-неволей, теперь значит столько же, сколько и ее собственная, если не больше.
Неприятное ощущение, а вместе с тем - было и еще что-то. Более глубокое, более пугающее. Как тихий омут, глубина, в которую даже не хочется заглядывать.
- Приятно иметь с тобой дело, - все так же непринужденно произнесла волчица, хотя ей казалось, что даже дышать стало немного тяжелее. - Увидимся позже.
И, махнув хвостом, скрылась в чаще, не оглядываясь.
Теперь она больше никуда не сбежит.
К этому нужно было привыкнуть, с этим необходимо было смириться. И побыть наедине.