«Возвещает победу».
С недавних пор Ринальди фамильный девиз вполне искренне возненавидел. Слишком уж отдавал насмешкой над нынешним положением рода.
Геральдический золотой леопард, гордо красовавшийся на зеленом щите — младший братец венценосного тигра, чтоб того! — и тот ехидно скалился. Ты, Рино, теперь не больше, чем ручная киса Его Величества Райнера Блестящего (сиречь Лысого), первого своего имени, славься он во веки веков, аминь! Если не хочешь, чтобы упомянутое Величество постелило твою шкурку перед своим камином.
Киса, мяу-мяу!
Его высочество  Ринальди с ногами устроился в кресле, лишь огромным усилием задавив желание швырнуть в стенку допитую бутылку. Нельзя. Герцогу такое поведение не подобает, герцог должен быть благовоспитанным и благообразным, что хоть сейчас на батальное полотно! Или на икону, как великомученика.
Насколько было бы проще, занимайся этим всем батюшка, как и прежде. На пару с обожаемым Иоганном-Рудольфом. Их хотя бы уважали и боялись. А, он сам… что там по списку?
ㅤㅤㅤимеет в союзниках незамужнюю сестрицу, а остальные разбежались аки крысы
ㅤㅤㅤулыбается тем, кто познакомил шеи дражайших родителя и братцев с мечом палача
ㅤㅤㅤсмиренно воспринял то, что отобранное имущество возвращать не собираются
ㅤㅤㅤне может прогнуть приподнявших головы вассалов…
Полный набор!
И на дуэль ведь никого не вызовешь, что самое поганое.
Рино тихо и зло зашипел — под стать гербу — и закинул на колени книгу. Томик был примечательный: за сам факт наличия такого в библиотеке можно было познакомиться с церковными дознавателями, весьма любопытными до магических практик. Избавиться от книжонки было бы самым разумным, причем незамедлительно — идиотом, несмотря на прошлые кутежи и загулы Ринальди не был и в наличии во дворце шпионов не сомневался и близко. Маленькие милые мышки, которые сидят по углам, слушают, шевеля усиками, а потом докладывают хозяину: что говорил «брат короля», что делал, как покушал…
Пока докладывают.
Чуть позже может дойти и до яда.
Паранойя лысого Райнера способна на все. Отродья младшего брата основателя державы опасны уже самим своим наличием, не говоря уже о том, что расправа над Веймаренами простонародье порядком впечатлила…
Настолько в западне Ринальди не ощущал себя с тех пор, как ему навязали поединок с опытным бретером — давно, еще три года назад. Из той ситуации он выбрался, а вот в том, что сумеет выскользнуть и из этой — был совсем не уверен. Тем более что путей было раз-два да обчелся, и все не особо вдохновляют.
ㅤㅤㅤубраться за рубеж, бросив все на радость короне
ㅤㅤㅤи убрать эту самую корону, устранив угрозу раз и навсегда
Второй вариант новоявленному герцогу нравился куда больше, позволяя и отомстить, и упрочить свои позиции — особенно если провернуть все аккуратно. Только дорожка это была ох по какому тонкому льду.
Один неверный шаг, и ты уже кормишь рыбок, причем собой.
Да и желающих подтолкнуть найдется порядочно.
Не говоря уж о том, что планировать такое нужно как минимум несколько лет… но вот незадача, нет у него этих нескольких лет.
Оттого-то Ринальди, скептически относившийся ко всем бабкиным сказкам про колдовство и проповедям священников, и не вышвырнул подозрительную книжонку, а сидел и продирался через запутанный текст. Больно уж хороши были обещания. Сила, здоровье, долголетие, чуть ли не иммунитет к ядам…
Отказываться так сразу, заботясь о своей бессмертной душе, во всяком случае, не тянуло.
Посмертие герцог Веймарен ценил куда меньше своей жизни здесь и сейчас, и уж точно куда меньше самого существования фамилии.

…чертеж из книги он вроде бы перенес ровно.
Ринальди поправил свечку и окинул взглядом дело своих рук. Скривился, глубоко вздохнул, пряча от самого себя нервозность. Заниматься черными ритуалами в домовой церкви было тем еще богохульством… однако в богах он давно разуверился, а церковь — единственное место, где его не станут тревожить. Благо челядь успела привыкнуть к тому, что хозяин каждую неделю проводит тут по нескольку часов. Грехи замаливая (на самом деле копаясь во все той же книге, но кто бы об этом знал).
Принять решение далось не так-то легко, но он его, тем не менее, принял. Окончательно убедившись в необходимости рискнуть после того, как пришлось поприсутствовать на казни еще одного «заговорщика» — с которым Ринальди за какое-то время до попытался выйти на контакт. Не вышло, только вот старика Фальера это не спасло…
Дворянство такие чистки рано или поздно всколыхнут, но до этого можно и не дожить.
Да чего там, он до этого не доживет.
— Силы за гранью, — Рино добросовестно зажег одну за другой свечи, — пламя Заката, волна на Рассвете…
Длинное заклинание из книги он со всей обстоятельностью заучил загодя, хотя и считал полным бредом. В действенность ритуала вообще не слишком-то верилось; но попробовать стоило. Тем паче на новодел томик не походил, равно как и на подделку, призванную сделать так, чтоб призыватель убился своими собственными ручками.
…а впрочем, черт их, этих колдунов, разберет.
— …явись по моему зову, чтобы служить, стать щитом и тенью, до смерти и забвения…
По полутемной церкви пронеслось дуновение ветра, огоньки затрепетали, затем на миг вспыхнули лиловым.
Словно чьи-то глаза, весьма и весьма недружелюбные.

Отредактировано Димет (2023-11-16 10:29:58)

Призвать вместо защитника демона было бы действительно забавно. Хотя и забавно скорее для демона, нежели для Ринальди, который изменения в окружавшем его мире воспринял с поистине аристократическим спокойствием и даже не сбился с текста. Его уже успело коснуться то злое, бесшабашное веселье, накатывавшее перед боем или игрой с высокими ставками.
Драться так драться.
Идти так идти.
Но не останавливаться на полдороге, потому что это — уж точно смерть.
Свечное пламя — опало, вернуло свой естественный цвет, отзвучало последнее слово, а ничего не происходило… на первый взгляд не происходило. Все те же тени, все та же тишина. Вот только чувство от всего этого — странное; угнездившееся на краю сознания и докладывающее, что за ним сейчас кто-то наблюдает.
Весьма и весьма недовольный.
Рино захлопнул ненужную больше книгу, задумчиво подкинул увесистый фолиант в ладонях и произнес, не поворачивая головы:
— Выходи.
Отклик последовал — не сразу; но все же последовал, и Ринальди вскинул подбородок окидывая взглядом появившуюся фигуру. И исключительно усилием воли сдерживая так и рвущееся на лицо торжество.
Получилось.
Чтоб его, вышло!
В шагнувшем из теней — смешались черты человека и кошки… хотя даже не кошки, леопарда. Совпадение, или так быть и должно? Рино не имеет ни малейшего понятия, да впрочем, для него это и не важно. Куда важнее то, что ритуал сработал и это… существо? вообще получилось вызвать.
…а там, быть может, оно действительно на что-то сгодится.
Сам призванный от таких перспектив явно не в восторге, только что не шипит; однако Ринальди милостиво предоставляет ему время освоиться и свыкнуться с новым положением — укоротить язык и объяснить, как следует обращаться к высокородному, он еще успеет. Времени на двоих у них теперь много, более чем достаточно…
Книга летит в сторону, в другую сторону — летит приказ выйти. Которому неожиданно подчиняются. Неприметный человечек, которого Рино вроде бы видел среди слуг… а на лице — граничащая с истерикой паника.
Выходить ему очень и очень не хотелось…
— Я… я наблюдал, мне было приказано… граф Агалери обещал хорошо заплатить за любую информацию…
Слова незадачливый шпион выталкивает через силу, будто сам удивлен тем, что их произносит. Рино бросил быстрый взгляд на свое новое приобретение, чуть улыбнувшись — и впрямь полезный! и мягко шагнул навстречу. Остановился, скрестив руки на груди.
— Так-так. Значит, дорогой Марциан решил подослать ко мне крыску. Маленькую любопытную крыску, которая решила, что ей слишком многое дозволено.
Дражайший родственник всегда был той еще скользкой тварью. Отсиживался в стороне. Наблюдал. Но это бы ничего, если б он не кидался всякий раз выслуживаться перед теми, кто забирался на пик власти и влияния.
— Ты, крыса, — герцог протянул почти нежно, приподнимая уголки губ — как готовый зарычать леопард с герба Веймаренов. Готовый убивать настрой человечек, впрочем, уловил, потому что дрогнул еще сильнее и попятился. — Что еще приказал граф? И о чем ты ему уже доложил?
Человечек дернулся и грохнулся на колени, прямиком на выложенный мозаикой пол. Только что лбом не приложился.
— Господин, прошу, уберите от меня этого дд… демона! Я… я подбросил вам книгу, которую передал мне господин граф, а через какое-то время должен был сообщить церкви, что вы храните запрещенную литературу… клянусь, я буду молчать, господин! Ни одна живая душа…
Попытку облобызать ему сапоги Рино презрительно оттолкнул. Тем же самым сапогом в челюсть.
В таком проявлении верноподданности он не нуждался. Тем более от такого гнилья.
— Само собой, ты будешь молчать. А вот можешь ли ты быть мне в чем-то полезным… это действительно то, что вызывает у меня сомнения.

— Мелкие кусочки… знаешь, я совсем не прочь ему это позволить, — холодно усмехается крыске, выворачивает ранее сказанное тенью в свою пользу. С наглыми речами он разберется наедине, не показывая постороннему, что власть непрочна. Крысеныш должен верить, что «демон» по первому слову Рино отвернет ему голову, верить всей своей гнилой душонкой.
Просто потому, что исступленный страх доставляет мстительное удовольствие, грозящее захлестнуть с головой.
Достаточно ему пришлось опасаться за свою жизнь, теперь опасаются пусть другие! Извиваются и юлят перед подлинной властью, коя вовсе не намерена быть милосердной. Даже столь извращенно и лживо, как король был «милосерден» к Ринальди…
— А что именно ты можешь предложить? — на вопрос Рино тянет тонкие губы, предоставляя призванному созданию — возможность расписать варианты со вкусом, а себе самому — задуматься, как лучше поступить.
Живым Ринальди шпион не нужен.
На слово черни, тем более такого сорта, положится разве только безумец. Он же с ума пока не сошел, несмотря на всякие ритуалы.
В качестве свидетеля человечек тоже не пригодится — знает слишком много такого, о чем не стоит знать вообще никому.
Вытянуть еще какие-то детали из него вряд ли получится, граф осторожен и не поведал сверх минимально необходимого. Не выяснить, ни где тот взял книгу, ни с кем еще снюхался.
Да даже и просто исчезнув, крыса заставит Марциана забеспокоиться — предпримет еще что-то или предпочтет затаиться? Тьма его знает, что там, в лысеющей головушке материного кузена…
— Нет, убивать тебя я не стану. В конце концов — это просто неприлично, осквернять святое место…
Крыса зашевелила усиками, задрожав от облегчения и недвусмысленно выражая готовность вновь кинуться в ноги, на сей раз с благодарностями и одами герцогскому великодушию. Означенный герцог сделал непродолжительную паузу, в должной мере насладившись выражением чужого лица, а затем заговорил:
— Мой прадед разбил в замке замечательный парк. Валенский стиль — нестареющая классика, даже годы спустя говорящая о безупречном вкусе… — крыса часто заморгала, но прервать экскурс в архитектуру Веймара не решилась, — но мне особенно нравятся не традиционные для него беседки, а бережно вписываемые в ансамбль старые деревья. Одному из дубов около пятисот лет, он помнит еще Серого Рыцаря, повесившегося под окнами герцога Карла-Максимилиана… какая прекрасная легенда, воин, предавший своего повелителя и отказавшийся умереть от положенного по праву рождения клинка! Думаю, ты тоже впечатлишься величием и крепостью этих ветвей.
Обретший сталь приказа голос не оставляет выбора. Более того, Ринальди не отказался б поставить в такое же положение и ублюдка Агалери.
Лысого Райнера.
Всех тех, кто посчитал себя в силе и праве избавиться от неудобных Веймаренов.

Представление, устроенное тенью, Ринальди весьма и весьма нравится. Настолько, что ноздри невольно раздуваются — хищно, смакуя чужой ужас. Леопард сломал олененку ногу, а теперь наблюдает за тем, как тот визжит и пытается отползти.
Только вот и мамки рядом нет, и ножка подламывается, какое несчастье.
На предложение отправить крыску к графу отвечает лишь легким покачиванием головы — хотелось бы, ох как хотелось бы, только давать Марциану слишком много информации не хочется. Пускай подумает. Пускай поелозит, пофантазирует, построит догадки…
Неведение — очень хорошая пытка.
Молодой герцог Веймарен по себе знал.
— Прекрасное замечание, — кивает чужой предусмотрительности, прибраться здесь действительно не мешало бы. Ни к чему, чтобы с утра служки впали в священный ступор и заголосили, что в домовую церковь Веймаренов наведался аж сам нечистый... тем более что лично отскребать меловые линии от пола и совершать все прочие движения Рино не собирался и близко. — Полетать… звучит интересно. Камердинер моего деда пытался собрать крылья из древесных планок и бумаги… экспериментировал добрых лет пять, пока деду это не надоело и он не приказал наконец провести испытания. Улетел изобретатель, увы, недалеко, только до подножия башни…
Что-то тянет его сегодня на воспоминания о милых фамильных легендах и шуточках. Аж самому интересно, с чего бы это вдруг проснулось подобное настроение.
— Увы, с тех пор в нашем роду к летунам питают некое предубеждение. Тем более если они пытаются совершить подобное в церкви — где непременно придется проводить обряды очищения, а это время, деньги, слухи…
С каждым новым словом голос все понижался, приобретая все большую ленцу. К мышке в своих когтях Рино всяческий интерес уже потерял, раздумывая о словах вызванного существа. Святая земля и необходимость отдыха… что же, это необходимо запомнить, во избежание неприятных казусов в дальнейшем…
Он почти дружелюбно положил тени ладонь на плечо.
Теплое.
— Не переживай, далеко идти не придется, — легкая снисходительность в интонации пробралась сама, непрошенной. — А затем мы обо всем поговорим… приватно.
Чтобы никто не путался под ногами и не подслушивал. А то отсюда Ринальди уже хотелось убраться — ему никогда особо не нравилось это место, да и акустика, разносящая даже те слова, что были произнесены практически шепотом…
Определенно, нужно менять локацию.
Малый кабинет, где он пил и изучал подозрительную книжонку, должен подойти как нельзя лучше. Более уютен, находится в пустующем в настоящий момент крыле, да и у Рино осталось там кое-что, способное несколько сгладить напряженную атмосферу нынешней ночи…
— Подобные тебе ведь пьют вино?
Почти мурлычет, хотя большим кошкам мурлыканье незнакомо. Само собой, выпить Ринальди преспокойно мог бы и в одиночестве — он не страдал предрассудками на тот счет, что употребляют вино в одиночестве исключительно люди, давно и прочного от него зависящие — но призванный поработал хорошо. Так почему бы и не позволить ему чуть больше?
Маленькому Рино еще мама говорила, что ценных и исполнительных слуг надо баловать.
Хотя бы иногда.