Ремус чувствовал себя бесконечно отдохнувшим в лазарете. Наверное, это было единственное место, куда он был периодически рад попадать. Не то, чтобы он не был рад друзьям, но после полнолуния, единственное, о чем он мечтал – это спать ближайшую вечность непробудным сном. И именно этим юноша и занимался в больничном крыле. Мадам Помфри – просто ангел во плоти. Ремус всегда просил поставить ширму рядом с его кроватью, тем самым ограждаясь от всех возможных посетителей, которые могли зайти принять зелье от простуды или наложить повязку на порез. Его собственные потрепанности же делились на две категории: клыки и когти самого себя и мелкие потрепанности от столкновений с камнями и ветками. Со второй категорией колдомедик Хогвартса справлялась без проблем за несколько минут. Первые же были поводом остаться на пару дней в больничном крыле. Несмотря на неприятные ощущения, которые приносили ему заживающие раны, он сладко спал, приходя в себя за те три дня, что шатался по округе. Мадам не задавала лишних вопросов, и без того все зная. Она лишь следила, чтобы Ремус соблюдал режим питания (с этим проблем после полнолуния не было – ел юноша за троих) и вовремя менял повязки. Да и те меняла ему сама. Друзей пускали только по часам, да и то он больше требовал рассказывать подробно, что происходило на уроках, а также показывать, сколько в учебниках они прошли за те дни, что Люпин-младший пропустил. В оставшееся же время оборотень либо нежился с подушкой в царстве Морфея, либо писал конспекты, чтобы догнать по учебе. В целом это были прекрасные два дня, но он уже ужасно скучал по друзьям, а потому был невероятно рад к ним вернуться: к разговорам по полночи и к ранним подъемам, к которым никогда не высыпаешься.
Утром старосту факультета ждали свои дела. Иногда случалось такое, что юноша мог ходить по школе один, без окружения друзей. Во-первых, его ждало собрание старост, где было необходимо услышать наставления, особенно, что касалось поведения студентов в Хогвартсе. Разговоры о грядущих экзаменах, о том, что стоит серьезнее относиться к патрулированию этажей. В этот раз именно патрулирование выпало на плечи Люпина, чем он и занялся. Конечно, он мог последовать совету друзей и схитрить – спрятаться в комнате, отслеживать нарушителей по карте Мародеров. Могли они даже использовать аргумент, мол, тебе все еще надо отдыхать! Но Рем считал, что есть такие вещи, как долг. И если Дамблдор доверился ему, вручив значок старосты, то, значит, надо вести себя соответствующе хотя бы иногда!
Патрулирование он провел в одиночестве, до обеда. После чего передал девочке с Когтеврана эстафету отлова первокурсников, практикующих в коридорах магию. И даже согласился с ней, что как-то студентов мало. Интересно, почему?
Только в гостиной Гриффиндора он понял, почему ему почти никто не встретился по дороге, если исключить пару привидений. Хогсмид. Все старшекурсники уже ускакали развлекаться в деревню, а первокурсники явно особо не отсвечивали пока. Да и нечем им пока светить. Пусть опыта выживания в Хогвартсе набираются, молодняк.
Разумеется, Сириус и Джеймс были в комнате. Где они еще могли быть в выходной вдвоем? Хотя, признаться, Луни был удивлен, что не застал в комнате Питера. Оставалось надеяться, что с ним все в порядке. Можно было, конечно, отследить его по Карте, но это гарантировало насмешки со стороны друзей, мол, не будь мамашей, пусть парень хоть немного один побудет, мало ли, чем он там занимается. Потому оставалось только надеяться, что с ним все в порядке. Обычно Люпин предпочитал, чтобы Питер был рядом – это точно гарантировало безопасность четвертого Мародера.
Очередной нелепый разговор. Их не бывает много. Сириус обязательно скажет что-нибудь о занудстве всех этих сборок старост, и что они только отвлекают от прекрасных дел, которые можно сделать за это восхитительное утро. Например, поспать. Или обратить внимание на прекрасных Сириуса и Джеймса. «И, вообще, тебя не было два дня, имей совесть, мы скучали!».
— В Хогсмид? – Рем невольно поморщился. Выбираться в деревню он не особо любил. Там шумно, апрель имел привычку быть очень грязным месяцем, а это означало, что каждый выход на улицу гарантированно выливался в ругань со стороны Филча о том, что они разносят грязь. – Не знаю, хочу ли я выходить на улицу, Сириус…
Однако, эти двое умеют уговаривать. Усталость ли, дела ли – какая к черту разница. Они оба знали, что Ремус все ради них отложит. И он это знал. Но своеобразная прелюдия принесла свои плоды: целых два дня (а это, извините, выходные!) тишины со стороны Мародеров. А это значит, что ему не придется сходить с ума в попытках остановить их от очередной попытки достать Филча или докопаться до Слизнорта.
— Ладно, но потом мы обязательно зайдем в «Писарро», — в ультимативной форме заявил Рем, осознав, что у него сточились перья, да и неплохо было бы поправить дело с тетрадями и пергаментами для домашней работы.
В «Зонко» Люпин особо ничего не делал, больше ходил и посматривал на всякие безделушки, в то время как Джеймс и Сириус набивали карманы сподручными средствами к тому моменту, как их таймер «хороших мальчиков» закончится. Возможно, Реми и купил бы себе какую-нибудь веселящую штучку, но деньги были отложены на подарки друзьям по окончанию учебного года, а карманные, которые давали ему родители, были невероятно скромными. Отец так и не начал разговаривать с ним, как с человеком, даже на письма отвечал в строго-офисной манере, которая скорее походила на общение коллег в Министерстве Магии. Но о том, что происходило в семье, Люпин не распространялся. Он знал, что это повлечет за собой разговоры о том, какой его отец говнюк. А это было последнее, что он хотел обсуждать. Потому и сделал вид, что ему ничего не интересно, опять.
Зато вот в любимом магазине пишущих предметов Люпин оторвался по полной. В бумажный пакет отправились новые перья и пузырьки с чернилами. Пергамент так знакомо и приятно пах, что с ума сойти можно было. И оборотень сиял как солнце, даже несмотря на отвратительную погоду, не переставая улыбаться. Он обнимал свой пакет, чуть шурша им, пока шагал в сторону их следующей остановки.
— И, какого дракла тебе столько письменных принадлежностей понадобилось?
— Как ты мог заметить, Сириус, — важно отметил Люпин, чуть задрав нос. В такие моменты говорил безумно серьезно, но выдавала улыбка на лице, — письменные принадлежности мне нужны для того, чтобы использовать их по назначению… в большинстве случае.
«Три метлы» выглядели дня них, уставших от долгих прогулок, как последнее пристанище. И больше всего на свете он хотел сейчас упасть за один из столиков и опустить пакет в ноги, чтобы немного отдохнуть с кружкой сливочного пива. Колокольчик брякнул над открывшейся дверью, и братьев-Мародеров поглотили шум и суета паба. Люди смеялись, люди пили. И легкость охватывала каждого, кто заходил сюда. Ремус был не исключением. Однако стоило проследить за взглядом Сириуса, как улыбка сошла с лица. Слизеринцы.
— Может, в этот раз все будет спокойно? – это было почти безнадежно, но Луни каждый раз надеялся. Надеялся, и зря это делал, но продолжал. – Джеймс, постарайся не флиртовать слишком долго с Розмертой. Иначе мы состаримся, пока ты исчерпаешь весь свой запас шуток.
И он, тихо посмеявшись, направился следом за другом, стараясь не потерять его в толпе. На слизеринцев он не смотрел. Жизнь научила: чем меньше ты смотришь на людей, тем меньше они замечают тебя. Но не заметить рослого тощего гриффиндорца, покрытого шрамами, было не так-то легко. Сев за свободный стол вместе с Бродягой. Пакет с книгами и тетрадками отправился вниз, освобождая руки старосты Гриффиндора.
— Ладно, я знаю, чего ты ждешь, — закатил глаза Люпин, чувствуя на себе взгляд Сириуса. – Да, вы молодцы, что вытащили меня. Нет, не жалею. Да, был не прав. Счастлив?

Веселье и непринужденность - такая атмосфера всегда царила на уроках магловедения. Профессор Квирелл, не отличающийся строгостью, позволял своим ученикам некоторые вольности, отчего его уроки пользовались популярностью у всех любителей халявы. Забавным и наивным простачком, с чьих уроков без проблем можно было отпроситься, чтобы лишний раз порепетировать в хоре, считала его Грета. Мелиндра, ее лучшая подруга, звала его проще - тюфяк. Смешное определение, и как нельзя более точно описывающее преподавателя магловедения.
Грета выбрала этот предмет, чтобы как-то забить учебные часы и находила его очень забавным, но глубоко удивлялась зачем это нужно Мелиндре - маглорожденной волшебнице, которой вовсе не нужны путаные и смешные объяснения профессора Квирелла. Правда, вздумай Грета сказать такое подруге - не обошлось бы без ссоры. Более того, сдать магловедение может даже новорождённый, а Мел не выбирает легких путей. Обычно.
Вокруг раздались смешки и Грета сообразила, что заплутав в своих мыслях совсем потеряла нить разговора. Кажется кто-то из ее однокашников травил магловские анекдоты. Девушка с опозданием усмехнулась шутке и над ее ухом тут же раздалось:
- Как это может быть смешно? Какой-то абсурд.
Герда удивленно обернулась, и обнаружила рядом Эвана Розье. Что он вообще здесь забыл?Сжатые губы, равнодушный взгляд, надменная поза - весь его вид говорил о неудовольствии. Девушка не могла припомнить, чтобы хоть раз видела слизеринца на магловедении. Этот предмет редко посещали выходцы из чистокровных семей. Тем более таких как Розье.
Грета хотела как-то поприветствовать его, но стена отчуждения, которой он окружил себя, отбила всякое желание. Вместо этого девушка откинулась на стуле и обменялась многозначительными взглядами с сидевшей позади подругой.
Однако ее новый сосед по парте вовсе не собирался молча валять дурака, ожидая окончания пары. Все свое недовольство он тут же вылил на беспомощного Квирелла, тут же запнувшегося, растерявшего всю уверенность. Сам же Эван сидел, раздувшись от собственного эго как флоббер-червь. Грета мысленно усмехнулась такому сравнению. Очень ему подходит.
- Если бы ты присутствовал на других уроках, ты бы знал, на какие ухищрения способны маглы, чтобы облегчить себе жизнь. Некоторые их изобретения очень интересны, и полезны в том числе и для магов.
Профессор Квирелл благодарно улыбнулся Грете и она улыбнулась ему в ответ. Но похоже ее вмешательство только подогрело раздражение Эвана и он, вперившись в нее пронзительным взглядом, довольно грубо ответил:
-Я очень не люблю когда меня перебивают. Чтоб я ещё хоть раз зашёл на этот поганый урок, полный магловских фанатов.
За спиной раздалось громкое фырканье Мелиндры. Девушка кожей чувствовала, как закипает ее подруга, ненавидящая зазнавшихся чистокровок и готовая вот-вот сорваться на высокомерного юношу. Сама Грета относилась к чистоте крови с изрядным безразличием. Чистокровки, полукровки, маглорожденные - все эти определения были для нее пустым звуком и она не делила людей по этому принципу. У нее было полно друзей совершенно разного происхождения. Зато она делила всех на хороших и мудаков. Таких, как ее новый сосед по парте.
- Слишком много чести - еле слышно проворчала девушка. Этот слизеринец раздражал ее как никто другой.
Остаток урока прошел относительно спокойно, но непринужденная атмосфера развалилась, никто больше не смеялся и историй не рассказывал. Профессор Квирелл, вероятно впервые в жизни, затаил обиду на класс, так как задал целых четыре свитка на доклад. Да еще и в паре! Герда чувствовала несправедливость, ведь она одна заступилась за профессора, а в пару ей достался тот самый плохо воспитанный неотесанный грубиян. В груди стоял ком раздражения и она слишком резко запихивала свои вещи обратно в сумку. Развернувшись к "напарнику" Грета открыла рот, чтобы договориться о встрече, но юноша опередил ее. Его слова, словно по мановению палочки, вскипятили в ней гнев.
- Подумать только, Эван Розье не может справиться с докладом по магловедению - вышло слишком громко для того, чтобы ее мог слышать только он. Да, она добрая и наверное понимающая. Но конкретно его она категорически отказывалась понимать. - Кажется столь простая дисциплина совсем не по силам самодовольному, "чистокровному", - с издевкой, - волшебнику. Хотя на мой взгляд, с этим справится даже лукотрус.
Она подошла к нему вплотную, сурово глядя в глаза, цвета поздней осени.
- Через час, будь добр, прийти в библиотеку - в его глазах она видела отражение собственного гнева, и это уверило ее в том, что она все делает правильно. Толкнув его плечом, Грета вылетела из кабинета магловедения. Ей не часто доводилось испытывать такое сильное раздражение. Мел догнала ее на пол дороги в общую гостиную, выражая свою полную поддержку.
Ровно через час она заняла столик в библиотеке, нагрузив его книгами и магловскими брошюрами для доклада. Выводя золотистым пером незамысловатые круги на пергаменте, девушка жалела о брошенных Розье словах. Возможно, не дай она волю гневу, ей удалось бы как-то убедить его прийти. Теперь же, кажется, ей действительно придется делать доклад одной. Грета уронила голову на стол и тихо застонала. Проклятый Квирелл и его четыре свитка! Проклятый Эван Розье...