Ночь. Необыкновенно светлая, безоблачная ночь. Небо, что привлекает взор. Ночное небо с Полумесяцем, что так же ярко светится и на твоей шкуре. И звезды, бесчисленная туча звезд, попробуй-ка сосчитать! А воздух... Прохладный, сырой, все еще веет запахом топи, таким родным и заманчивым, ласкающим нюх. Ах! Какая прекрасная ночь, чтобы убивать! И чтобы погибать...
Ах, как же замечательно окрасить чужой кровью эту ночь! Или же своей? Ах-ах, совершенно мы забы-ы-ыли! Сегодня устраивать жатву, кровавую жатву, будешь ты! Ве-ерно? Верно, Эйнель?!
Ну что же ты сидишь на этом чертовом камне, уставив свой взор на небо? Да! Оно прекрасно, но там-там... Что же там? Твой взгляд соскальзывает с небесного полотна, усыпленного многочисленными блестками звезд, а в глазах мелькает что-то совершенно тебе несвойственное днем - жестокость. Что ты там увидел, Эйнель? О чем ты так внезапно вспомнил? Уф!
Вот, ты все еще не рискуешь подойти к границе Полуночи, все еще сидишь на возвышенности, обвив лапы пушистым хвостом, пиля теперь уже взглядом желтых глаз небольшую тень. Не просто кровожадный отголосок Духа Жизни, а тень волка, что крадется, оглядывается, а затем расслабляется и выпрямляется в полный рост, гордо вскидывая голову. О-о-о, мы вспомнили! Вспомнили, зачем мы здесь! 
- Из-з-змен-н-и-и-к! - так и шипишь в мыслях, сдерживая себя от ехидной усмешки, что пришла на смену твоей привычной улыбочки. Дневной улыбки, коей одаряешь каждого. По доброму, милому. - Наслаждайся этой ночью, вернее, последними мгновениями, дарованными тебе. Потому что... - когти впиваются в остатки снежка, предоставляя лучшую опору. - Топь никого не отпускает. - отталкиваешься лапами от небольшого булыжника, прыгая вниз, приземляясь на лесную подстилку из мха, пока еще молодой, не успел разрастись, как следует, но уже прекрасно скрывает шум, приглушая.
О, не даром ты, Эйнель, был разведчиком, а если по народному, то шпионом. И считался одним из лучших. И пусть стая считала, что из тебя никудышный охотник... Охотился ты прекрасно. На собратьев. Вот и сейчас... Твои движения бесшумны, оскал насмешлив, а сам ты чуть пригибаешься к земле, припадая на лапы.
Черный волк впереди. Жаль, мать-природа не одарила тебя чистым полотном черной шерсти, оставив ее полосатой, притемненной, ах! Стереть бы с тебя эти метки белого! И стереть с земли Полуночи Антала! Проклятого вожака, что развел в твоем доме ничтожеств. Ничтожеств и слабаков, вроде впереди идущего. Чертовы жалкие отродья, что не умеют ценить Топь, ищут местечко получше, изменники, предатели. Ничего. Топь прекрасна, она жестока и сильна. Никто не выберется из ее лап. И ты, Эйнель, ей в этом поможешь.
А волк... Нео. Его ты знал хорошо. Ведь он столько раз смеялся над тобой. Смеялся и над твоей манерой говорить, над твоей глупостью, поведением, над всем. И тебе смешно. Смешно, что в итоге трупом станет он. И не просто трупом, а трупом от твоих клыков. От клыков того, кого он презирал, а-ах! Ты же чувствуешь? Чувствуешь этот предстоящих экстаз, которым тебе предстоит упиться со вкусом его крови?! Чувствуешь, Эйнель?!
Пф, вечно же приходится думать о всем заранее. Он старше тебя, он опытнее тебя. И ты вполне можешь проиграть, но знаешь, что этому не бывать. Твои движения быстры и легки, а тело тонкое, поджарое. Двигаешься к нему, не дыша, затаив дыхание из-за предвкушения, тело твое трясется легкой дрожью, затем же замирает, отдаваясь полностью чувству охоты, чувству расчета.
Но ты быстро меняешь тактику, выпрямляясь и наступая лапой, больше специально, чем случайно, на ветку. Хвост тут же дергается, улыбка возвращается на твои уста, а ты привычным скачкообразным бегом приближаешься к волку, что страх как перепугался, замер и отступил, напряженно встречая взглядом тебя.
Ты улыбаешься...
- Не-е-е-о! А ты куда? А можно с тобой? Я буду вести себя тихо! Обещаю! - нараспев произносишь, оказываясь совсем рядом и замирая, почти не замечаешь агрессивно вздернутую губу, вздыбленную шерсть и приподнятый хвост. Но волк быстро отвлекается, понимая, что это всего лишь ты. Он чуть клонит голову набок, приближаясь медленно. Что же он хочет, Эйнель? Загрызть тебя? Порвать? Это будет ему так легко, как он предполагает?
Рывок. Не с твоей стороны, с его. Ты же отступаешь в сторону, успевая поймать черного за загривок. Его ошибка напасть так необдуманно,  а впрочем, будь ты тем Святошей, за кого он тебя считал.. Прокатило бы. Кто же знал, что ты не только хороший разведчик, но и брату уступаешь.. Разве что в силе, а вот скорость... Нет, со скоростью проблем у тебя никогда не было. И не будет.
С силой сжимаешь чужую шкуру, наваливаясь всем телом, прижимая переднюю часть волка к земле, чувствуя его кровь на собственном языке... Лапа так же упирается на него, помогая тебе прижить, не давая скинуть твою не больно тяжелую тушку.
Слышишь, как лязгают его клыки у лап. У твоих лап, кстати говоря. Вгрызаешься сильнее, ухватывая крепче черную шкуру. Дергаешь головой вверх, лапой же напротив надавливая вниз... Почти не замечаешь чужой хватки на своей лапе, ах, а надо бы, слышишь же, как хрустнуло что-то в его пасти... Ах, и как же ты оправдаешься, Эйнель?
Рывок, перехватываешь повыше, прямо у затылка, и с силой прикладываешь его о землю, заставляя выпустить многострадальную конечность. Ух! Был бы он хотя бы одного с тобой роста, все бы могло быть иначе, верно, Эйнель?Отступаешь, насмешливо хохоча. 
- Ну чего же ты? - тихо шепчешь, склонившись над ним вновь, вгрызаясь в его ухо и продолжая - Не ожидал, котеночек? - рывок. Прощай, ушко... Хотя, скорее его малая часть. - Так куда ты собрался? Не хочешь отвечать? - тебя забавляет его взгляд... Затравленный, злой. - Помни, Не-е-о, Топь никого. никогда. не. отпускает. - шипишь, склонившись к нему и вновь вгрызаешься в чужую глотку, уже не особо парясь о жизни черного.

Ты то отпускаешь, то сжимаешь чужую глотку. Ты даже прикрыл глаза, дабы сильнее ощущать этот вкус. Ты даже мурлыкнул. Ох, Эйнель? Эйнель! Отвлекись от своего занятия... Твоя морда перепачкана в этой крови, а лапа болит. Эйнель...
Ах, твои клыки остры. Как бы не отзывались о тебе, ты был силен, пусть и уступал своему брату в силе, а потому нечего удивляться. Нечего удивляться и волку, что сейчас хрипло пытался что-то сказать. Тебе было интересно? Нет. Тебе было намного интереснее смотреть на его скорую агонию, на его трепыхания и взгляд. О да. Этот взгляд, что не понимает, как же шут Полуночи сейчас может... Может так смело действовать, как он смеет вгрызаться в чужую плоть с безумной улыбкой на устах. Кто же ты, Эйнель? Добрый разведчик или ночная смерть? Кто ты?...
Кровь... Чужая, вкусная кровь. И не важно чья. Главная, сейчас это твоя лично ночь. Здесь ты и герой, и злодей. И ты упиваешься этими ролями, ты наслаждаешься этой кровью, этим страхом и непониманием.
Он пытается что-то сказать, но ты сдавливаешь горло, слыша, как его лапы шкрябают по еще сырой земле... Ты хохочешь, ты заливаешься звонким смехом. И ты не понимаешь, есть ли что-то плохое в твоих действиях. Не понимаешь и сжимаешь челюсти сильнее...
Смех, прерывает твой собственный, ты нехотя отстраняешься, отпуская все еще живого волка и отступаешь на пару шагов назад, чуть пригибаешься к земле, касаясь носом земли. Язык проходится по губам, слизывая чужую кровь. Лапа ломит,  а ты упрямо не замечаешь эту легкую боль, вглядываясь в ночь. Внимательно,вслушиваясь в этот смех.
А затем ты резко вскидываешь голову, смеясь в унисон, насмешливо, злобно.
О, ты понимаешь, что сегодня особенная ночь, ты прекрасно осознаешь всю злость ее. И ты ступаешь ближе к черному волку, жажда крови вынуждаешь еще облизнуться, но нет, ты перепрыгиваешь эту тушу, и идешь, как тебе казалось, на этот заманчивый смех.
- Какая прекрасная ночь, не ду-у-маете? - добродушно заявляешь ты, замирая, приглядываясь и напряженно вглядываясь в темноту. Шерсть твоя поднимается против воли дыбом, о, ты знаешь, ты прекрасно знаешь, что это не твои владения. Это владения чужих этому миру. И тебе было от этого осознания нестерпимо весело.
И оскал... Ты меняешь свой оскал на добрую улыбку. Улыбку, что часто скрашивала твою морду днем. Зачем? Ну зачем тебе это, Эйнель? Что? Так легче убивать?
Да ты маньяк, Эйнель. Слишком кровожадный, тебе это на лапу не сыграет. Ты умрешь, Эйнель. В своем стремлении крови. Ах, Эйнель, вспомни волчат, вспомни свою семью, вспомни брата в конце концов, зачем же тебе так рьяно лезть на рожон? Зачем тебе этот дух.. тень.. демон? Кто это? И почему он так тебя интересует?
Вот, ты чуть склоняешь голову, крутясь вокруг своей оси, кружа и ища взглядом смеющегося. Тебе было так же забавно...
- Ну-у же! - с нетерпеливыми нотками в голосе выдаешь, все так же сладко и приторно - Покажи-ись, наблюдате-ель, ведь просто та-ак, смотре-еть не интересно - продолжаешь ты свой монолог, вслушиваясь в этот приятный для тебя смех.
Твой хвост приподнят, сам ты напряжен, но не чувствуешь ничего похожего на страх. Тебе интересно, тебе забавно. Кто же это был? Тень решилась поиграть? С тенью ты справишься, но нет, ты же ощущал, Эйнель? Это не тень. Это кто-то сильнее. Это кто-то мощнее и умнее. Но разумнее ли?

Цокот. Цок-цок-цок. Ты вслушиваешься. Почти наслаждаешься этой музыкой, сразу ловя отличия между цоканьем простого оленя и цоканьем этого зверя. Шаг навстречу, а уши автоматически прижимаются к голове, плотно. Ты больше не пытаешься уловить каждый шум, а просто смотришь, ожидающее, смотришь и останавливаешься, склоняя голову в поклоне-приветствии. Тебе интересно, но ты дожидаешься, отдергивая себя от действий, отдергивая от резких движений.
Ты еще не бросил беглый взгляд на наблюдателя, но мгновение, и вот, ты уже смотришь. Желтого взгляда, замершего при виде этого существа, отвести ты и не думаешь. Кто он, Эйнель, дух? тень? тварь? Кто он? И хочешь ли ты это знать? Есть ли в твоей душе страх? Нет. Ты смотришь с каким-то благоговением, замерев полностью, всей своей фигурой впав в оцепенение.
И ты вспоминаешь образ брата. Вы обычно всегда вместе. И всегда говорите, куда уходите, если такое случается, но сейчас ты ушел молча. Такое периодически бывало, Акран знал, что ночью твоя пора, и порою ты уходишь наслаждаться кровью предателей, забывая его оповещать.
Ты очень безответственный брат, Эйнель. Даже со всей своей любовью к нему, ты слишком ветреный. И сейчас, ты смотришь на духа, да, ты уверен, что это дух, который так чем-то напомнил тебе Провожатого, хитреца Лиса, почему-то думаешь, а не стоит ли тебе умереть сейчас? Смотришь на маску череп, а эхом отдается "маску ли?", только оленью, а не лисью, как у Блуждающего Огня. На гордую походку и кровавую шерсть, на огни-глаза в черных глазницах, на ветвистые рога, что могли бы вздернуть тебя вверх. В мыслях, ты уже не так уж и против. Совсем не против. Тебе даже интересно.
В воздухе чувствуется что-то странное и ты, Эйнель, тот, кто должен был стать духом, замираешь, ощущая больше, чем живой. Страх? Скорее давление, давление от чужой жажды крови, такой знакомой, но пугающей, завораживающей. И Эйн действительно удивлен, он наслаждался этакой картиной духа.
Впечатлён? Чуть дергаешь ухом, так и тенет изогнуть вопросительно бровь. Только внезапно меняешь тактику, меняешь и окал на улыбку. Ту, что носишь постоянно, милую улыбочку добрячка.
Выпрямляешься и почти беззаботно киваешь, слизывая с губ кровь. Твой взгляд неотрывно смотрит с жадностью на зверя. Ты внимательно обводишь каждый изгиб, каждое движение и действие. Антагонист...
- Антагонист. - мягко выдыхаешь, когда зверь двигается влево. С твоей стороны влево. Поворачиваешь голову вслед, но не двигаешься сам. Не решаешься последовать за ним, не считаешь нужным это сделать.
Но вот он останавливается. А ты ловишь этот момент для "двинуться", не копируешь его движения или ритм, а лишь мило усмехаешься, махнув хвостом, чуть пригибаясь к земле, медленно двигаешься вправо, в противоположную сторону, не отдаляясь, а скорее обходя его, меняя свое собственное местонахождение.
- На его ме-е-есте? - тянешь, задумчиво обходя теперь уже сам, даже не смотришь на второго волка, слишком интересен дух - С у-у-удов-о-ольстви-ием. - медленно протягивая гласные, выдыхаешь, чуть щурясь, продолжая кружить. Кружить, кружить. Ты еще не закончил говорить, а потому идешь. Осматриваешь это существо со всех сторон, приглушенно дышишь, стараясь не упустить сам момент, боясь, что этот зверь исчезнет.
- Хо-очешь вкусить моей кро-ови? - на манер духа задаешь свой вопрос, останавливаясь. Голова опущена к земле, а глаза все еще следят, следят за каждым действием, словом, жестом.
И ты чего-то ждешь, а ожидание это сводить с ума. Что же сделает этот "Антагонист"? Чего он захочет? И чего захочешь ты в ответ?