Провожатый вымученно глядел на Брата. Ему нужен был отдых, он устал и больше не хотел какое-то время появляться на "сцене" событий, хотя и знал, что этот апрельский день - всего лишь начало. Начало, долгое и не совсем хорошее. Фыркнув, он прикрыл глаза, слушая приятный голос белого зверька.
- Конечно, я рад, Большой Брат! Разве встреча с тобой может меня расстроить? – Многих расстраивает, так почему же тебя нет? Почему ты так... Блуждающий Огонь шумно выдохнул, жмурясь и пытаясь успокоиться. Череда ошибок, череда действий. Правильно ли он поступает? Или нет?
Сильнее прижимая к себе Братца, он чуть вздрагивает, ощущая горячий язык. Приоткрывает глаза, прослеживая за тем, как белый зверек вылизывает пораненные лапы. Он чуть склонил голову, проходясь языком по голове Шиля, отплачивая ему тем же.
Вот она семья. Провожатый помнил, как у них были ровно такие же вечера. Пусть Шиль останется в этом мире, это его мир, а они... Сестра, Братья... Их привычные "вечерние" разговоры и посиделки. Где это, черт возьми? Почему все сложилось именно так? Неужели действительно этот мир... Досадливо фыркнув, Лис поморщился, устраивая свою голову на чужой шее.
-Чем ты так расстроен, Большой Брат? Что тебя так тревожит, что утомило? Это чудесный день. Он был таким с самого начала. Лишь гибель солнца может его омрачить. Но оно уснуло сегодня, как ему и положено. И завтра будет вновь. Так почему же ты погружаешься во мрак, не желая дождаться следующего утра? - Лис внимательно слушал Братца. Он напрягся всей своей тушкой, раздумывая над ответом.
Действительно - ничего не случилось, день чудесен и солнечен, как бы сейчас он не был окрашен в мрак, но... Что-то Лиса терзало. Он был виноват перед семьей, он был виноват перед стаей и перед самим собой. Его игры привели его в такую отвратительную данность, это может плохо кончится для него самого. Все проблемы - уйдут, он знал, но спокойно наблюдать за их ходом он больше не мог. Его хладнокровность ушла, на ее место пришла забота о мире и равновесии.
- Что меня тревожит, Брат? Меня тревожит то, что вряд ли будет исправимо так же, как и восход или заход солнц... - Он замер, оборвав свою речь и подняв голову к небу. Все исправится так же, как ему и следовало, точно так же, как солнце будет вставать каждое утро, а каждый вечер заходить. Все будет хорошо. Но... Для этого нужно стараться. - Извини меня, дорогой Братец, ты прав. Единственное, чему следует печалится - это смерть. - он слабо улыбается, расслабляясь.
Мысли перебрали весь день: с самого раннего утра и его похода к тварям до самого вечера. Он замер, понимая, что где-то его хранимый. И он явно недоволен отсутствием его, Провожатого. К тому же, после того, как тот убежал. Прикрыв глаза, он решил, что позволит себе еще немного отдохнуть, а дальше пойдет искать... эту черную шкуру, что дороже всего.
-Расскажи мне, зачем тебя на морде череп, Расскажи, Я уверен, это ведь какая-нибудь легенда. Что-то жутко загадочное! А я такое люблю. И, поверь, никому ни слова! - Лис вздрогнул от того, что его вновь лизнули. Довольно мурлыкнув, он усмехнулся, глянув в сторону огненного зарева. Стая была брошена.
- Я расскажу. - довольно ответил он, усталость все еще давила, однако теперь она была скорее приятной, чем сваливающей с лап. - Был маленький Лисенок-дух, что хранил параллель и перепутье - продолжил Лис спокойным и тихим голосом, еле слышным... - Он был одиноким и жил там, куда никто не смел сунуть свою усатую мордочку... И к одиночеству Лисенок привык, пока, конечно, не пришел большой черный волк, не потребовав... здесь уже "сказка" утаивает, что попросил черный. Однако, Лисенок согласился. Неизвестно, было ли ему скучно, или просто одиночество стало невыносимым... - немного помолчав, Лис продолжил уже более насмешливым тоном. - Договор между ними поставил для Лисенка много условий. Он стал жестоким "Богом" своих земель и своей стаи. Ему был необходим череп, что ранее пугал живых, говоря им о пришествии Духа Смерти. - закончив, он рассмеялся, аккуратно поднимаясь на лапы и осторожно дернув белого зверька за ушко.

- Колокольчики? - отозвался Лис, чуть опуская голову вниз и щуря свой взгляд. Он внимательно оглядел братца, а затем хмыкнул.
Он выпрямился, принюхиваясь. Ему было забавно. Теперь уж точно, да и волновать Лиса начинали совсем другие вопросы, например, где Фенрир? как там стая...? Алтея... Фыркнув, он встряхнул головой. Что поделать, такова уж жизнь. Вопросы-вопросы, стоит прилечь на немного, чтобы отдохнуть, так тут же... Вновь заботы охватывают с головой.
- Не страшный? - повторяет Лис эхом за белым Лисом. Не страшный ли он? Провожатому кажется это довольно смешным... Он никогда не думал, страшен ли или нет. Это было аксиомой, что не требует никаких других доказательств, так почему другие задают такие смешные вопросы? - Разное было, Братец. Много разного. - чуть грустно выдыхает он, слишком много было пройдено, слишком многое пришлось ему пережить... Хотя, во всем виноват лишь он один, никто-то другой, а он. Только он... - Я думал, что он не живой. - глухо отзывается Провожатый, переминаясь с лапы на лапу. Ему было нужно идти. Вновь было что-то с этим чертовым миром...
- Он жив. И ему предстоит долгая дорога... До вершины этого мира. Или же... Его дорога приведет его в самый ад. Требовать... Живые порою имеют права требовать. Особенно, если этот живой предназначенный тебе хранимый. А свобода...  На это я не могу дать тебе ответа, мой Брат.. - он лижет в ответ белого в нос, проходится по мягкой шелковистой шерсти, чуть тянет за ухо, прихватив его зубами и смеется. Ведь и правда. Путь прокладывается с рождения... Он вполне может меняться в течении жизни, но итог остается итогом. Кому-то предложен рай, кому-то ад. Что же предложило Мироздание ему и его хранимому? И почему он так боится это узнать?
- Мне нужно идти, милый мой Брат -  выдыхает он глухо. - Спасибо тебе, что помог мне, Шибальба. Я очень рад,
что встретил тебя сегодня - насмешливо треплет его за ухо и уходит.
Уходит прочь в темноту, очень надеясь, что ему хватит сил пройти этот путь... И если другим дорогу показывает он сам, то кто же покажет ему? Кто поможет Лису? Он  не знал ответа. И не понимал, как можно принимать какое-либо решение в такой тьме. Не только ночной, а мировой. Весь мир погряз в этой темноте. И сквозь нее ничерта нельзя увидеть...