Утро. Не люблю я это слово, ибо оно означает начало чего-то нового, а значит и продолжение моего существования. Хотя есть и в нём нечто прекрасное... Когда небо ближе к горизонту становилось бледно-розового цвета, а ночная чернота и предутренняя томная синь постепенно таяла, я сидел, задрав морду в высь, и смотрел на смешение красок. То было время, когда я наслаждался крошечными остатками ночи, пока не взойдёт чересчур яркое солнце, на которое смотреть невозможно без боли в глазах. А ещё эта нежная лесная прохлада, которая вскоре сменится невыносимой жарой. И туман, который придавал таинственности этому месту, хотя и он скоро убежит от солнечных лучей. То было время, когда мне придётся удаляться в самые мрачные закоулки этого мира, чтобы бродить там без цели, теряясь во времени и бесконечном мраке.
Я встал с облюбованного места и тихонько побрёл среди деревьев. А вы замечали, что именно в это время от них идёт пар? Тонкими струйками он клубился вокруг мощных стволов многолетних растений. Я-то знал, что они живые. Они ведь даже говорят, только очень тихо, перешёптываясь где-то высоко в своей кроне. Слышите? Ветер разносит их тихий шелест, понятный только недвижимыми истуканами. Я прижался лбом к могучему стволу раскидистого древа, словно так оно может дать мне ответ на мучившие меня вопросы, поможет разобраться во внутренних переплетениях различных эмоций, подскажет, что делать дальше. Ствол был мокрый от капель утренней росы. И это единственное, что я узнал от молчаливого великана.
Я стряхнул влагу с головы, потому что мне не понравилось это ощущение мокрости. Оглянулся назад: за мной тянулась вереница следов, оставленных на росистом мхе. Казалось, что это отпечатки лап волшебного существа, которые ведут к его убежищу, к каким-то приключениям. Но нет, это всего лишь я. А следы заведут кого-нибудь в мёртвый лес, где не бывает приключений, ибо там всё пропахло опасностью и ожиданием смерти. Когда я уйду, всё так и будет. Но я пока что не хотел возвращаться. Место, которое я могу назвать убежищем, уже давно перестало являться таковым. Я попытался везде всунуть свою любопытную мордочку, излазить все тёмные закоулки, насколько это было возможно. Хотелось нового, чего-то ещё неизведанного, но передо мной была только знакомая дорога во мрак.
Один, Один, что же ты выберешь? Остаться ещё ненадолго и побродить, в надежде наткнуться на что-нибудь интересное? А потом бежать сломя голову, прячась в спасительно тени, да... Либо же двинуться сейчас и не спеша добраться до привычного места обитания?
Я двинулся в противоположную от мёртвого леса сторону. На морде играло странное выражение, которое я не мог охарактеризовать как-то однозначно. Улыбка? Может быть. Я брёл медленно, еле переставляя лапы, словно боялся отойти достаточно далеко, чтобы потом не пришлось возвращаться дольше, чем обычно. Лапы то и дело задевали какое-нибудь скопление длинной травы, отчего вся голень была мокрой из-за этой дурацкой росы. Мерзкое чувство быть мокрым, скажу я вам. Хотя и в этом можно найти нечто забавное. По крайней мере, это уже что-то новенькое в этом начинающемся дне.

Рассвет. Солнце только-только высунулось, лениво показав свою макушку на небе, но мне уже стало как-то не по себе. Его первые лучи пронизывали зелёную крону деревьев, с трудом проникая до самой земли. Спасительного мрака становилось всё меньше, от чего даже тени могучих деревьев не защищали от раздражающего света. Я недовольно взъерошился, скривив пасть от отвращения к новому дню. Пора двигать обратно в места, где даже демоны чувствуют себя неуютно. Там всё так наскучило, что я готов был терпеть весь день под солнцем, лишь бы не возвращаться. Но днём моя шкурка слишком уязвима и заметна, так что оставаться тоже бессмысленно и даже опасно. Не то, чтобы меня это тревожило, но всё-таки не хочется попасть в какую-нибудь передрягу. Я развернулся и затрусил туда, откуда пришёл ещё вечером. Без большого удовольствия, конечно.
Я остановился. Резко, словно передо мной оказалась невидимая стена. Не впереди что-то преградило мне дорогу, а где-то позади что-то тянуло меня вернуться. Я попытался уловить присутствие этого нечто, но никак не мог сосредоточиться. Сердце бешено громыхало в груди, словно оно чувствовало каждый шаг неведомого существа. Я навострил уши, пытаясь услышать, вдохнул свежий утренний воздух, в надежде уловить его запах. Завертел головой, гладя широко раскрытыми шестью глазами, чтобы хотя бы почуять, откуда этот некто приближается. И, вот казалось я уже уловил, готовый бросится в его сторону, но позади меня приземлилось что-то. Я резко обернулся, припав к земле, намереваясь в любой момент либо отбивать атаку нападавшего, либо кинуться наутёк как можно дальше. Я вытаращился на незнакомца... незнакомку, если быть точнее. Угрожающий оскал сошёл на нет, я приподнялся, выпрямляясь во весь рост. Не знаю, что написано было на моём лице в тот момент, но мне казалось, что я выгляжу нелепо: поднятые вверх уши, нахмуренный взгляд прищуренных глаз, полуоткрытая пасть - я был шокирован.
- Не знал, что летом выпадает снег, - я произнёс это вслух? Язык мой - враг мой. Ну а что поделать, если сейчас мой мозг не связан с вредным органом в пасти? Я смотрел на незнакомку, оценивающе склонив голову. Не удивительно, что первая ассоциация была со снегом. Невероятно белая, она казалась даже чище любой снежинки, выпавшей зимой. Только красные глаза и розовый нос отдавали какой-то неестественностью, неправильностью. Передо мной стояла волчица, казалось, почти обычная, но я чувствовал исходящую от неё силу. Она была ближе ко мне, чем к простым волкам. Дух? Полудух? Глядя на неё, такую чистую, белоснежную, я ощутил необъяснимое сожаление внутри. Ещё одно существо, затянутое в круговорот жизни. Ещё одна несчастная душа стала жертвой злой игры, не в силах противится ей. Я подступил чуть ближе, чтобы разглядеть в её глазах ту же боль, ту же скорбь и печаль, что поглощала меня день изо дня, но не увидел этого. От этого стало ещё тоскливее внутри, потому что мне не хотелось своими речами испугать те игривые искорки, горящие алых глазах. Мой же взгляд жалел это невинное существо. Сколько времени она пробыла в этом мире? Что ей пришлось пережить, чтобы научиться так скрывать боль внутри? Как она справляется со всем этим?
- Мне так жаль... - тихо прошептал я, посмотрев вниз, потому что невыносимо было видеть её светящуюся гордостью мордочку. Я хотел спасти её. А единственное спасение для нас - это смерть, ибо только она сможет прервать этот круговорот событий псевдожизни. Мы барахтаемся в воде, пытаясь выплыть, но речной поток несёт нас дальше в новый день, в неизвестность. И так раз за разом, захлёбываясь, не в силах позвать на помощь, проживаем минуту за минутой, час за часом, день за днём... Когда это происходит со мной, я учусь справляться с невыносимой болью отсутствующей души, стараюсь заглушать её или отвлекаться посторонним. Но видя, что кто-то может страдать так же, как и я... Это в сто крат больнее.
Я хотел ей помочь, даровать избавление, но не мог. Пока не мог.

Мне больше не было здесь места. Утро входило в свои законные права, а следом за ним последовал бы день. Он былой ночи не осталось ни следа, о чём я сильно жалел. По крайней мере, в темноте я не был бы таким непривычно беззащитным, открытым без тени, которая заботливо укрывала меня, как только на небе всходила серебристая луна. Солнце не приносило мне боли, но было настолько же неприятно, как и мокрые лапы, стоящие в росистой траве. А незнакомке передо мной, казалось, эта погода доставляла удовольствие, а свет не вызывал неприязненных ощущений. Белоснежная волчица засияла после моих слов, а я только горько усмехнулся в мыслях. Ты не порождение Мрака, как я, а дух, которому не известна всепожирающая пустота внутри. Ты можешь заинтересованно смотреть на меня и улыбаться, но тебе никогда не понять меня, как и я не смогу понять тебя. Ты можешь идти куда хочешь, делать что хочешь и когда сама того пожелаешь, а не прятаться в тенях, словно презренная крыса. Я хотел выплеснуть всё свои мысли на ни в чём не повинного духа, а затем или разодрать её на части, окрасив белую шерсть в алый цвет, или убежать как можно дальше, лишь бы не видеть её таких похожих на мои, но совершенно других глаз. Видеть эту неосквернённость было больнее, чем смотреть на солнце. Стереть бы её мерзкую прекрасную улыбку с горделивой морды. Вырвать из груди то, что могло принадлежать и мне. Убить. Разорвать. Уничтожить.
- О чем это ты? - спросила волчица, не понимая, и подошла ближе. Я отшатнулся от неё, словно от прокажённой. Нет, то был не я, не мои мысли, не мои чувства. Внутренний голод заставлял меня хотеть утолить его только одним лишь известным способом, но я сам не желал этого. Он царапал несуществующую душу, оставляя после себя только фантомную боль. От меня откалывались кусочки и падали в пропасть несовершенности. Когда пустота моего существования давала о себе знать, порой заглушить её было невыносимо сложно. Она забирала всё, даже остатки и так искалеченного разума. Я не в силах был смотреть на белого духа. Даже его присутствие рядом вызывало во мне нестерпимую боль. О Вселенная, почему ты так жестока? Почему ты заставляешь меня хотеть бессмысленного убийства невинных? Во мне нет сущности палача или убийцы. Я лишь хотел поддерживать других, помогать им обретать истинный смысл в нежизни, приносить долгожданный покой. Но не так, не так...
Я рванул в желанную тень, ибо не мог и дальше находиться рядом с волчицей. Увы, убежал я недалеко. Под сенью раскидистого орешника я чувствовал себя в какой-никакой, но безопасной отдалённости от столь желанного духа. Я тяжело дышал, стараясь унять жестокие порывы своей бездушной сущности, и наблюдал, как очертания моего тела обволакивает негустой чёрный дым. Я стал тем отвратительным кусочком Мрака, кем и являлся на самом деле. Как бы я не хотел, как бы ни старался, но своё естество мне не под силу изменить. Все недавние мысли поглотились отступающим голодом, забрав и остальные чувства и эмоции. Я не дал ему насладиться жизнью духа, поэтому он насыщался мной. Отдышавшись, я взглянул на самку, что осталась в десяти шагах от меня. Наваждение утихло, но не исчезло совсем.
- Мне жаль, что мои слабые глаза не в силах смотреть на Вашу сияющую под солнцем милую шубку, - Жалкая попытка отшутиться, Один. Она наверняка смогла разглядеть твой истинный облик мерзкой твари, который теперь уже не спрятать. Я знал это, но скрыться в лесной чаще, убежать, поджав хвост, просто не мог. Бросить духа-волчицу на произвол этого жестокого мира? Нет, никогда. Может, я смогу достучаться до неё, помочь осознать иллюзорность этой пародии на жизнь. Пусть она и не такая, как я, но всё-таки все мы из одного источника, в который и должны будем вернуться. А пока лучше это оставить на чуть-чуть попозже, пока не сотрётся эта невидимая грань между нами. Однажды я поторопился. Больше такого не повториться.
Я выглянул из-за тонких стволов лещины, хотя мою огромную и слишком чёрную для этого утра тушку было видно и так. Я хотел сказать что-нибудь ещё, чтобы успокоить или поддержать белоснежную самку, которая, скорее всего, была ошарашена моей выходкой. Но ужасно не хотелось испортить и так уже неудавшуюся встречу, что не нашёл ничего лучше, чем молча уставиться на неё шестью неестественно красными глазами. Лучше бы ты тогда ушёл, Один, и не выглядел бы так пугающе и жалко, как сейчас.

Я чувствовал себя ужасно неловко, хотелось провалиться под землю, но, увы, Вселенная решила меня немного помучить, поэтому, несмотря на все мои внутренние мольбы, не разверзла бездну под моими лапами. Казалось, что лес отчаянно не замечает творившегося действия: птицы запевают свои утренние песни, подо мхом продолжают возиться насекомые, едва слышно шумят листья деревьев, а солнце неумолимо поднимается всё выше и выше. Жизнь продолжает свой неспешный бег, и, даже когда нас не станет, всё продолжит существовать по написанным правилам. Что-то я слишком увлёкся банальными размышлениями, что не сразу сообразил, как белая волчица зашла под спасительную тень молодого орешника. Невольно дернулся от неожиданной близости другого духа рядом со мной. Может, это было не вежливо, да, но я ничего не мог с собой поделать. Она была так близко. Казалось, вот потяни раскрытую пасть к её нежной шее и... Едва слышное гневное рычание вырвалось из до боли стиснутой пасти, но я злился не на неё, нет. На себя. На демона, коим я являюсь. Свою натуру мне не изменить, но это не значит, что я перестану бороться. Я заглянул в алые глаза альбиноски. Что вы хотите мне сказать? Зачем вы смотрите мне прямо в несуществующую душу, выворачивая её наизнанку? О Высшие Духи, не смотри на меня так! Просто уйди, прошу! Мне так больно смотреть на тебя, ежесекундно борясь с всепоглощающим чувством голода, ненависти и... Любопытства, да. Кажется, что последнее сжирало меня сильнее, чем привычная неполноценность.
Она заговорила. Её голос вывел меня из состояния транса, и я мог спокойно выдохнуть, словно исторгая наружу всё то, что успело закружиться в неестественном вихре смешения эмоций. Итак, лучше отринем все мои глупые рассуждения и банальные переживания, и сосредоточимся на насущном. Что ей от меня надо? Почему она не ушла, как обычный, здраво рассуждающий волк? Единственный ответ, который мне приходит на ум, это только то, что она дух. У этих ребят вечно что-то не так в голове. Непредсказуемые, сами себе на уме, загадочные духи. И одна из них прямо передо мной, так почему бы не воспользоваться подвернувшемуся случаю, и не узнать о ней, то есть о духах, побольше. Тут резко волчица зарычала куда-то в сторону. Она что, услышала мои мысли? Я невольно посмотрел туда, куда был устремлён её взгляд. Мышь? Она всего лишь отреагировала на маленького зверька, не на меня. Я нервно усмехнулся. Паранойю немножко. Пообщались бы вы с одним хитрым духом-обманщиком, так и вы бы видели в каждом движении подвох или скрытый смысл.
- Пройдемся? - нет, ну она точно читает мои мысли! Мне то есть выгода в нашем общении, но ей то что? Конечно, предложение белой меня удивило, но одновременно я надеялся на это. Может, этот день и не будет таким ужасным, каким он был поначалу.
- Разве я могу вам отказать? - с усмешкой произнёс я, пытаясь вести себя как можно более открытым и раскрепощённым, пусть на самом деле это было не так.
Я не спеша двинулся в неизвестном направлении в надежде, что белая волчица не откажется от своих слов и последует за мной. Пытаясь идти расслабленно и не торопиться, как обычно это делаю при свете дня, я старался держаться так, чтобы мы вместе шли на одном уровне. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону деревьев, играли на её белоснежной шерсти. Это завораживало. Свет словно становился частью волчицы, а она не отторгала его, как это было в моём случае. Когда тень больше не прикрывала мою тушку, черный дым вмиг истаивал в воздухе, обнажая смолистую грубую шерсть. Мне неприятно было это чувство открытости, будто бы вся моя истинная натура выползала наружу. Поначалу я морщился с непривычки, оставляя открытыми только два глаза, ибо иначе было больно смотреть на разливающийся по лесу дневной свет. Но, как говориться, ко всему привыкаешь со временем.
- Вы часто гуляете по утрам? - попытка начать разговор, как мне показалось, провалилась. Хотя это лучше неловкого молчания всю дорогу. Я повернул голову в сторону волчицы, пытаясь выглядеть более дружелюбным, чем мой полудемонический внешний облик.